Северный Кавказ
ДАГЕСТАН В АСПЕКТЕ ЧЕЧЕНСКОГО КРИЗИСА
"Чеченская угроза" национальной безопасности РД стала реальностью. По сути дела, на территории Дагестана уже создана "пятая колонна".
Есть скрытые территориальные претензии чеченского руководства к Дагестану, которые оно уже не считает нужным скрывать. Эти претензии напрямую связаны с уклонением Грозного от подписания подготовленного договора о дружбе и взаимном обеспечении безопасности с Дагестаном. Сопоставляя эту информацию ("Хасавюрт - священная земля вайнахов" и "Дагестан и Чечня должны быть единым государством") с официальной позицией Грозного, все-таки готового - при определенных условиях, включая восстановление Ауховского района в РД - подписать договор без предъявления своих территориальных претензий, невольно складывается впечатление о двойной игре в руководстве Чечни, при которой радикальные элементы правительства негласно ведут политику создания оси "исламской солидарности" Назрань-Грозный-Махачкала, где Назрань будет удерживаться желанием получить обратно Пригородный район, а Махачкала - страхом потерять Хасавюрт.
Официальная Махачкала избегает разговоров (и действий) на тему "чеченской угрозы" и выжидает: во-первых, когда Москва даст деньги на развитие экономики и, во-вторых, когда она урегулирует статус Чечни. Подобная пассивность республиканской власти сильно подрывает ее авторитет в регионе: только устойчивый негативный образ Кремля в глазах дагестанцев и недоверие к национализму лидеров нацдвижений делает ее для них терпимой. Особенно в области чеченской политики, где - после войны и шока в Первомайском - общественность республики военно-политической "помощи" России боится больше, чем возможного "чеченского вероломства".
В результате идеологическая реальность в Дагестане такова, что ни Москва, ни республиканская власть никаким серьезным идейным влиянием или моральным авторитетом "в низах" не обладают, а единственными рычагами влияния официальных властей - особенно с учетом коррумпированности дагестанского руководства - являются деньги Москвы и клановые связи местной власти. И если высокая активность правительств РФ обеспечила, несмотря на все ошибки, определенные сдвиги как в экономике страны, так и в чеченском урегулировании, то на этих направлениях деятельности руководства РД царил полнейший штиль.
Исламский фактор
Пока дремлющая, но потенциально самая серьезная угроза - это исламисты. О них официальная Махачкала предпочитает говорить мало. В этом смысле показательна реакция Миннаца РД на учредительный съезд "исламской нации" в Чечне. Даже Б.Ельцин выразил тогда свои опасения. Но в Махачкале делают вид, будто ничего особенного не происходит. И замминистра РД по делам национальностей и внешних связей М.Курбанов прокомментировал это соответствующим образом: "Со стороны это похоже на паровоз, который гудит и свистит, но ехать не может" поскольку ни Духовное управление мусульман (ДУМ) Дагестана, ни представители управления по делам религий при правительстве РД в этом форуме не участвовали. Так что роль "возмутителя спокойствия" в этом случае - после вооруженного столкновения с ваххабитами в буйнакском районе - взял на себя Союз мусульман. Деньга Халидов, идеолог Союза мусульман России (СМР) по Дагестану, заявил о недооценке опасности исламского фундаментализма в республике. По его данным, больше половины "исламского батальона" в Чечне в период войны состояла именно из них, дагестанских фундаменталистов.
"На сегодняшний день в Дагестане де-факто в целом ряде районов (а это десятки, может сотни тысяч людей) живут по законам шариата... Это тот закон, который они воспринимают как свой. И именно в этом контексте правовая культура мусульман приходит в противоречие с правом и нормами, действующими в Российской Федерации" - в принципе совершенно верно указывает Деньга Халидов. Речь идет в первую очередь о сельских районах, где большинство верующих и не помышляют о сепаратизме и даже не осознают, что живут вне правового поля российской конституции - но это те самые рельсы, по которым может пойти как поезд исламского фундаментализма, так и локомотив СМР.
Действительно, на данный момент СМР отрицает как сепаратизм, так и ваххабитский путь фундаменталистов Дагестана. Они пытаются найти свой собственный "третий путь", но в главном политическом вопросе - отношению к светской власти - этот путь проходит в опасной близости от исламского фундаментализма. Вот точка зрения Надира Хачилаева (СМР) относительно "официальной" религии: "Муфтияты всегда требовали и требуют покорности существующей власти, какой бы она ни была. Они укрепляют в умах мусульман христианскую заповедь "Богу - богово, а Кесарю - кесарево", из которого следует, что Ислам не должен вмешиваться в дела государства. Это большая ошибка... Пророк Мухаммед был одновременно пророком, политиком, военачальником и правителем... Общество должно получить полную, а не половинчатую возможность... исполнения всех норм ислама. Это естественное желание мусульман России."
Другими словами Надир Хачилаев хочет шариатской республики - плохо совместимой с российской конституцией, но, в принципе, хорошо совместимой с планами Чечни. А то, что за ним - настоящий локомотив, а не "паровоз, который не может ехать" он доказал, когда выиграл последние выборы в Госдуму. Другими словами "исламская нация" опираясь на чеченских боевиков и соответствующие средства - может просто выиграть выборы в Дагестане. В принципе, даже сейчас. И тем более завтра. А там уже останется всего один шаг до "алжирского варианта".
...
Пока еще невозможно уверенно говорить о военно-политической доктрине или хотя бы просто долгосрочных целях Чечни - они только формируются. Вооруженные отряды Чечни не только не разоружены, но и при необходимости скрытно используются в спецоперациях на сопредельных территориях Российской Федерации. В области "чистой" политики стремление официального Грозного выступить в качестве центра миротворчества на Кавказе, не очень дипломатично заменив Москву на Ставрополь, удивительным образом сочетается с открыто враждебной позицией, занятой в отношении Северной Осетии. А также с гегемонистскими претензиями на создание единой "исламской нации" с Дагестаном и уклонением от подписания договора безопасности с ним.
Учитывая официальное введение шариата в самой Чечне - чего не было при Дудаеве - можно констатировать, что и во внешней политике Ичкерии исламские тенденции все активнее будут вытеснять официальный дудаевский лозунг "общекавказского дома", становясь постепенно идеологической основой для вытеснения Москвы с Кавказа. Такого же бесцеремонного, как то, которое происходит сейчас в хасавюртовском районе Дагестана.
Политика Кремля - "деньги в обмен на суверенитет" - потерпела крах не только в Чечне, но и в Ингушетии. В свое время эта республика, ведомая надеждой на восстановление своей "исторической территории", пошла на подобный обмен, оставшись в составе РФ. И попытка обойтись с ней по принципу "сам дал, сам взял" именно в тот момент, когда подобная же сделка предлагалась Чечне, была совершенно не ко времени и не к месту. А ее результат может быть хрестоматийным примером того, к каким тяжелым последствиям приводит подорванное доверие на Кавказе. Поэтому руководство РФ должно ясно осознавать, что, во-первых, любой ошибкой подобного рода, допущенной им в отношении Дагестана, безусловно воспользуется руководство Чечни и ее боевики для предложения своего варианта "помощи" и, во-вторых, деньги не могут и не должны быть единственным фактором, удерживающим Дагестан или Ингушетию в составе России. И что для сохранения Кавказа ей необходимо не только переломить экономическую ситуацию в стране, но и найти идейную основу, способную противостоять начинающемуся натиску исламского фундаментализма в регионе.
...
Изоляция, в которой оказалась Чечня во время войны, лишила ее лидеров многих иллюзий относительно "общекавказского дома". Так что, исподволь заменив лозунги поддержки "мировой революции" на лозунги "священной войны" против неверных, Чечня вынужденно приступила к нелегкой задаче строительства шариатского государства "в одной, единственно взятой стране", находящейся к тому же в "православной блокаде" России и Грузии.
В то время как Масхадов пытается "прорвать блокаду", открещиваясь от "ошибок молодости" Басаева в Абхазии и мирным договором с Россией, чеченские боевики единственно надежный способ такого прорыва видят в том, чтобы "сомкнуть фронт" с остальным мусульманским миром через Дагестан. Поэтому объявляя о необходимости восстановления Дагестана в его "исторических границах" и воссоздании единой "исламской нации", М.Удугов исполняет именно их идеологический заказ.
Геополитически Дагестан оседлал Северный Кавказ на востоке даже более фундаментально, чем Абхазия на западе. Его возможности были просчитаны еще режимом Дудаева, но все попытки восстановить союз народов Чечни и Дагестана против России ни к чему не привели - в советские времена судьбы обоих народов радикально разошлись. В результате в чеченском руководстве возник новый "морской" вариант прорыва блокады - путем "деоккупации" междуречья Терека и Сулака с тем, чтобы получить выход к Каспийскому морю (поскольку в районе Кизляра Чечню отделяет от моря менее 100 км). Именно поэтому в то время как рейд Басаева на Буденновск имел целью остановить войну, рейд Радуева в Дагестан проходил под аккомпанемент заявлений о начале новой кавказской войны.
...
Как известно, в Дагестане принято решение о формировании подконтрольных МВД отрядов самообороны в приграничных районах. Интересно, что подобное укрепление границ Дагестана поприветствовал и М.Удугов. Причина этого, скорее всего, прямо противоположна - чеченские идеологи "национальной революции" из собственного опыта знают, каким обоюдоострым оружием и какой потенциальной опасностью для федерального центра являются такие отряды. Непосвященным же можно напомнить, что до сих пор при всех межнациональных столкновениях всегда проигрывала только одна сторона: федеральный центр.
...
В свое время Дагестан, в отличии, скажем, от Северной Осетии признал существование на своей территории чеченской проблемы - как программу "восстановления бывшего Ауховского района". И хотя ее решение приостановлено сейчас из-за финансовых трудностей, остроту для чеченцев это создает лишь в психологическом плане: они были давно и неплохо обустроены на "чужих" дагестанских землях соседнего района и лишь "душевно страдают" из-за невозможности обустроиться еще и на своих "исконных" землях. Однако любая попытка решить эту проблему силой тут же превратит ее в принципиально нерешаемую, как это и произошло ранее в Северной Осетии. В Дагестане же вплоть до последнего времени чеченцы проявляли достаточно уважения к дагестанскому суверенитету, чтобы Махачкала могла себе позволить безбоязненно открыть границу для широкого потока чеченских беженцев во время войны.
Дагестан, пожалуй, сильнее любой другой республики пострадал от анархии дудаевского режима и чеченского разбоя на своих границах и транспортных магистралях. Тем не менее, связанные общей историей и судьбой со своими чеченскими соседями, дагестанцы отказались принять участие в "чеченском походе" Кремля, приветствовали хасавюртовские соглашения и теперь ждут, когда новые власти Чечни пресекут разгул бандитизма на его границах.
Сражение российских спецподразделений с отрядом Радуева у села Первомайское стало шоком не только для руководства Дагестана, но и для рядового обывателя. Результатом этого шока стало то, что даже весьма консервативное и осторожное руководство Дагестана заговорило о необходимости пересмотреть принципы обеспечения безопасности республики и разрешения ей организовать свою защиту за счет собственного контингента призывников.
...Рассматривается и предложение М.Талбоева о формировании в рамках МЧС специальных частей типа национальной гвардии из "афганцев" и бывших военнослужащих для прикрытия границы в случае чрезвычайных ситуаций. Таким образом может быть создана взаимоувязанная система силовых органов для локального прикрытия административной границы с Чечней и пресечения бандитизма на ней. Однако для функционирования всей этой "силовой" системы необходимо два фундаментальных условия: внутреннее спокойствие в Дагестане, переживающем сейчас значительно более тяжелый экономический кризис, чем сама Россия и реалистическая правовая концепция для борьбы с терроризмом и коррупцией. И решить эти вопросы будет, пожалуй, посложнее, чем даже создать и обучить эффективные боевые отряды.
Госстроительство
О НЕОБХОДИМОСТИ ЕДИНОЛИЧНОЙ ВЛАСТИ
(Взгляд из Великобритании)
История доказывает, что создание государства, оздоровление общества, укрепление правового строя происходит не при разнобое "демократической" политики, а по волевой инициативе и при авторитетном правлении достаточно квалифицированного управленца. Даже в древних Афинах, "колыбели демократии", знаменитый "век Перикла", который представляют как доказательство продуктивности демократического строя, связан с авторитетом одного лица, бывшего по сути диктатором в этой древней республике. Демократия в Афинах быстро выродилась в олигархию т.н. "тридцати тиранов" (афинского варианта Политбюро).
В древнем Риме закон признавал необходимость единоличной власти в периодах кризиса, оттуда вышло определение "диктатора" понятия не узурпационного, (т.е. не "тиранического"), а строго правового; принципиально не связанного с произволом и бесправием (коммунистическая "диктатура пролетариата" - это извращение данного понятия).
Круги, карьерно заинтересованные в "демократии", как в способе личного продвижения к власти (не по заслугам или подготовке, а по политическим махинациям) пропагандируют "демократию", как единственный общественный строй, учреждающий справедливость, порядок и обеспечивающий прогресс. В этой пропаганде на первый план выводятся часто ложные достижения "демократии", замалчиваются ее структурные недостатки и приписываются достижения, к которым она по сути непричастна (в смысле "демократия" открыла закон земного притяжения, или учредила принцип презумпции невиновности подсудимых). Русским, пережившим агитпроп советского строя, эти пропагандные ухищрения должны быть очевидны.
История доказывает, что развитие человеческой цивилизации, от законодательства Месопотамии, до Великого Сибирского Пути России неразрывно связано с единоличной монархической властью. Даже в Америке, современной "парадигме демократии", с юридической точки зрения авторитет президента квалифицируется как "монархический" а такие столпы американской демократии как президенты А.Линкольн и Ф.Д.Рузвельт, в кризисные для США периоды, без большого шума просто получали диктаторские полномочия, вплоть до упразднения т.н. "гражданских свобод".
Закат Великобритании несомненно связан с ослаблением королевского авторитета в пользу Парламента, а о судьбе России, после насильственного свержения в ней монархии в пользу русского парламента - Думы, у нас, русских, двух оценок быть не может.
Монархию, особенно в тех формах служения народу, в которые она развилась в России, можно охарактеризовать как личный авторитет главы государства, опирающийся и обусловленный законом и религиозной нравственностью, а эти две основы государственного устройства категорически неприемлемы для политических авантюристов - от Милюкова с Гучковым и Керенским и до нынешних российских "демократов".
Отсюда тяга возможно большинства русских, не потерявших гражданского сознания, к сильной, нравственной государственной власти. В современных условиях, когда в России еще не возрождена традиция законности, а понятия "нравственность" и "политика" не только не взаимосвязанны, но диаметрально противоположны, восстановление монархии не представляется своевременным.
Существование России сейчас безусловно под угрозой. Нужен врач и защитник, но не "Пиночет", как многие думают (у нас аналогом чилийского Пиночета был Столыпин; оба боролись с наступающей революцией), а государственный деятель, подобный Франко, который за 30 лет возродил уже пораженную интернациональной революцией Испанию, гарантировав восстановление в ней нравственного политического стержня королевской власти. (Впоследствии испанские социалисты сумели снова урезать власть короля, но это другая тема.)
Итак, России, в ее нынешних кризисных обстоятельствах, нужна "сильная рука". Как сказано выше, эту необходимость, для совершения спасительных для страны перемен, сознает определенная часть граждан России. Сторонники и творцы хаоса запугивают "сталинизмом", однако наблюдаемая ныне ностальгия по Сталину связана скорее не с его идеологией или политикой (о которых знают мало), а с всеобщим ощущением потребности в порядке. Политическое сознание современных русских людей сформировано в отрыве от "большой" истории собственного Отечества, поэтому "парадигма Сталина" для них более доступна, хотя это не делает ее более приемлемой: буквальное повторение "Сталина" было бы для России трагедией, правовой и нравственной.
Каковы же критерии правителя с "сильной рукой"?
Он должен иметь хотя бы концепцию того, что необходимо сделать в стране. Этот человек должен строить свою политику на твердом, основанном на законности мировоззрении; его цель - четко направленное, эволюционное восстановление правового строя в России, с нормальной экономикой и исторически обоснованной политической жизнью. Пусть никто не скажет, что такого человека найти невозможно. В начале нашего века у России таких людей было достаточно, например: Государь Император Николай Второй, П.А.Столыпин, П.Н.Дурново, П.Н.Врангель. Их можно найти и сегодня, только вряд ли среди развращенной бывшей номенклатуры КПСС и ВЛКСМ, или горе-теоретиков с советскими дипломами "экономистов".
Георгий Крымов (Лондон)
__________
(РОПИ)
• Рубрика • 