Наша история
К ГОДОВЩИНЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В прошлом, 1997 году, исполнилась "круглая годовщина" - 80 лет - поворотного момента нашей истории, по своему разрушительному значению сравнимого только разве что с татарским нашествием на Россию в ХIII веке.
Историю победивших революций пишут сами революционеры. Так произошло и с русской революцией, хотя в историографическом смысле России и русским сравнительно повезло: в течении срока одной человеческой жизни появилась возможность очистить картину ключевого момента отечественной истории от наслоений лжи, и воздать мятежу по заслугам. Французы, спустя 200 лет после своей катастрофы, все еще поклоняются революции, и 14 июля каждого года официально страна празднует "взятие Бастилии" - мифологизированное событие, главным эпизодом которого было отсечение ножом мясника головы королевского офицера - коменданта этого арсенала - чтобы, по-папуасски надев на пику, носить ее по улицам просвещенной столицы.
...
Приступая к теме, надо прежде всего освободиться от надуманного и позднейшего наименования "Февральская революция", подчеркивающего, наличие в 1917 г. другой революции (а именно - "Октябрьской"). Сами коммунисты довольно долго (приблизительно до конца 1930-х годов) свой приход к власти более честно называли "переворотом". Такого не бывает, чтобы в одном году состоялись в одной стране две отдельные и равные по значению революции - т.е. радикальные и насильственные ломки государственно-общественного строя.
В феврале 1917 года (марте по новому календарю) в России началась революция, которая продолжалась как минимум до 1922 г. (5 лет, до конца широкого организованного сопротивления захвату власти) или, если учесть что СССР был аналогом Франции времен Конвента (война с собственным народом, государственный террор, тоталитаризм) - то русская революция длилась долее: до XX съезда КПСС (1956 г.) или даже до 1991 г. "Февраль" не был самостоятельным революционным событием, но первым актом более продолжительной трагедии - упразднения русской исторической государственности и установления в русской стране колонизаторского, национально анонимного, партийного государства русофобов "СССР".
Откуда появилось понятие февральской "революции"?
Когда уже в 1918 г. стало очевидным, каким позором, разорением и кровавым безумием явилась "бескровная" демократическая революция, то ее зачинатели, политические авантюристы Милюков, Родзянко, Гучков, Керенский и другие, вместе со своими зарубежными покровителями, пытались отмежеваться от закономерных последствий своей государственной измены, создавая миф о двух революциях - февральской ("хорошей") и октябрьской ("плохой"). В этом пропагандном маневре цели февралистов совпали с целями большевиков, которые тоже желали отмежеваться от Февраля, но потому, что он был "буржуазным" - социалистическое светлое будущее не может иметь "классово-чуждых" источников.
Так появилась антиисторическая модель "двух революций" в 1917 г.
...
Для того, чтобы понять смысл Февраля, необходимо восстановить последовательность событий начала того трагического года.
...К концу февраля 1917 г. Первая мировая война длилась уже два с половиной года. Как известно, эта война была встречена искренним и широким патриотическим подъемом во всех слоях русского общества; ее называли "Второй Отечественной" (после войны 1812 г.). Подъем был настолько мощный, что революционерам, ведшим систематическую борьбу с русской государственностью уже почти 100 лет, пришлось притихнуть и затаиться. Ожидалось, что война будет краткосрочной и сравнительно мало кровопролитной (это был просчет всех генеральных штабов Европы, кроме немецкого, единственного, сумевшего предугадать новую природу войны, да и то не полностью).
В начале нашего века Европа продолжала жить опытом предыдущего, XIX века. Этот опыт, начавшись кровопролитными войнами, вызванными Великой французской революцией, в последней четверти века обозначен короткими, сравнительно мало кровопролитными столкновениями, и геополитическим маневрированием великих держав, не доходившем до "горячей войны" - благодаря мудрости Александра Третьего и явному военному могуществу России. К 1914 г. боеспособность европейских держав, особенно Германии, выросла, между тем, как военные силы России были подорваны войной с Японией, "освободительным" движением революционеров и безответственностью думских политиков, боровшихся с ненавистным для них строем посредством обструкции государственного бюджета, в особенности - оборонных расходов.
Новая техника войны затянула конфликт, и сделала его особенно жестоким. В России, в условиях широкой свободы прессы, явно велась пропаганда в пользу противника, раздувавшая частичные неудачи русского оружия, и занижавшая его гораздо более важные успехи. До наших дней некомпетентные историки повторяют эту пропаганду; например, поражение армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии (Танненберг) представляется чуть-ли не поворотным эпизодом войны на русском фронте, хотя после этого события прошло еще более двух лет напряженных боев, да и эта победа Германии под Сольдау была "пирровой". Тогда в Восточной Пруссии был сорван стратегический план фон Шлиффена, и Германия была обречена воевать на два фронта, а это - проигрышный вариант стратегии. Уже к концу 1914 года в германском генштабе с профессионально-военной точки зрения считали войну проигранной. В Германии продолжения кровопролитного конфликта хотели политики (те самые, заметим, которых "демократы" так любят ставить во главе вооруженных сил).
В 1914 г. война для России была в общем успешной. Неудача в Восточной Пруссии была более чем компенсирована на других участках фронта (Галиция) и, что самое главное, не был допущен разгром Франции, что заставило Германию воевать на два фронта. Начальный стратегический успех был связан с тем, что в 1914 г. война развивалась в соответствии с ожидаемой моделью конфликта, и хотя она уже показала себя непредвиденно смертоносной, но по довоенной логике должна была скоро закончится; ибо предполагалось, что страны, несущие стратегические потери, в соответствии с здравым рассудком, запросят мира. Однако, война затянулась. Германия бросила на восточный фронт 2/3 своих дивизий, впервые в истории использовала на русском фронте химическое оружие (хлор) - и действуя вопреки рациональным довоенным прогнозам штабных теоретиков, отказывалась сдаваться.
Следующий, 1915 год уже отражал последствия того, что довоенные планы не предусмотрели затяжной войны. Нехватка снаряжения ощущалась всеми союзниками; России пришлось тяжелее всего. Пришлось отступать, гибли люди, терялась территория, росло совершенно необоснованное отчаяние. В это время верховное командование принял на себя Николай Второй. Этот акт не был ни ошибочным, ни опрометчивым. Прежний Верховный Главнокомандующий (в.к. Николай Николаевич) и его советники неудовлетворительно справлялись с новой, невиданной природой войны. Император, имевший военное образование на уровне Академии Генерального Штаба и опыт кадрового офицера, при содействии нового Начальника Штаба Главнокомандующего, ген. М.В.Алексеева, добился к началу 1916 г. коренного улучшения национальной боеспособности, как на фронте, так и в тылу. За год не только была укреплена армия и стабилизирован фронт, но и экономика России, перестроенная на военные нужды, и даже не военизированная (рабочие имели и использовали право бастовать - и это во время войны!) обеспечила армию снаряжением и подготовила материальные средства для решающего наступления, назначенного на весну 1917 года.
В общем, при всех местных и временных неудачах, русская стратегия на фронте, тыловая организация оказались успешными - настолько, что противник только после марта 1917 г. (т.е. только после начала революции) смог достичь серьезных стратегических побед на восточном фронте. В начале 1917 г. враг стоял перед лицом катастрофы. Впоследствии Людендорф признал, что для Германии революция в России была нужна "как воздух" . Февраль оказался самым главным успехом врагов России - милостью русских политических авантюристов и микроскопического процента "простых жителей" Петрограда.
...
Русский обыватель не понимал происходящего, слушал и размножал сплетни, ханжески хихикал на тему Распутина, обижался по поводу того, что за провизией приходилось постоять в очередях (он еще настоится в очередях, этот обыватель, потерявший дисциплину в критическую для Отечества минуту, и не только за хлебом - но и с передачами в тюрьмы для близких). Обывателя постоянно обрабатывала антиправительственная пропаганда политиков, стремившихся к власти, скрытых агентов Германии, и революционеров, считавших, что победа над Германией поднимет престиж правительства и монархии в России так высоко, что не останется надежд на захват вожделенной власти. Самым удобным и выгодным казалось: использовать психоз национальной усталости, взять власть, и потом пожать лавры победы над Германией, подготовленной свергнутым царским строем.
Война, конечно, вызвала серьезные осложнения в хозяйственной жизни России. Особенно остро ощущалась нехватка (и следовательно дороговизна) предметов широкого потребления и продовольствия, причем города страдали от перебоев с продовольствием, а деревня - от роста цен на фабричные товары. Перебои были связаны не столько с производственными проблемами, сколько с транспортом, напряженным до предела перевозкой военных грузов. Правительство обсуждало (так и не проведенные в жизнь) проекты контроля над ценами и введения карточек на некоторые категории снабжения - то есть, при всех проблемах военных условий, хозяйство России работало пока по существу в режиме некризисного времени (!) - удивительное достижение русского правительства.
Так как война не закончилась победой тогда, когда этого ожидало обывательски мыслящее русское общество, то развился миф о "непобедимости" Германии. Насколько въелся миф о "поражении" России показывает тот факт, что даже военные историки и специалисты русского белого зарубежья считали данностью военно-стратегическое поражение России в Первой мировой войне. На самом деле было наоборот - в военном отношении Россия выиграла эту войну.
В парадоксальном смысле именно военный и организационный успех императорского правительства России содействовал революционным возможностям: враг был далеко от главных городов России - Москва, Киев, Петроград жили жизнью глубокого тыла, а в уездном городе Царицыне, за исключением государственных закупок для фронта (обогащавших крестьян) да призыва в действующую армию военнообязанных, жизнь не отличалась от мирного времени. Если бы враг тогда оккупировал Минск и Киев, блокировал Петроград и достиг предместий Москвы, а Царицын пришлось бы защищать метр за метром, то сознание общенародной опасности могло не дать хода безответственному озорству петроградской толпы.
Ибо Февраль 1917 г. начался с озорства.
В конце этого месяца по старому календарю, 8 марта по новому, социалистический интернационал отмечает "Международный день женщины". За этим демагогическим праздником скрывается культурологическая особенность, но не о ней сейчас речь. В этот день в 1917 г., в Петрограде, собрались политические митинги, в которых социалисты - тайные и даже откровенные пособники Германии, призывали к прекращению войны "без аннексий и контрибуций" (т.е. без учета народных жертв двух с половиной лет войны, на условиях, благоприятных для Германии и ее союзников, ожидавших поражения и тяжкой расплаты за свою агрессию). Очереди за продовольствием создавали естественные скопления людей, привязанных к одному месту - неподвижные и восприимчивые аудитории для антивоенной (т.е. пораженческой и по сути про-вражеской) пропаганды и призывов к свержению существующего строя. Один-два хорошо подготовленных и речистых агитатора овладевали сознанием сотен людей.
Вопреки ныне бытующим нареканиям, правительство, полиция и городские власти тогда не бездействовали. Велся розыск агитаторов, арестовывали мелких вожаков мятежа, блокировались улицы, ведущие к центру города, к правительственным зданиям, где работал мозговой узел воюющей великой державы. Но страна не была тоталитарной, не знала слежки за каждым жителем. В России действовал один из гуманнейших полицейских строев того времени, настолько мягкий, что в 1913 г. заключенных было у нас в 3,5 раза меньше, чем в демократической Америке ... в 1996-м.
...
По самым оптимистическим подсчетам, делавшимися самими мятежниками, демонстрации, постепенно просочившиеся на Невский, насчитывали до 100.000 человек. При этом неизвестно, сколько из этого числа сознательно участвовали в бунте, а сколько просто случайно попали в водоворот толпы - тогда использовали, например, такую хитрую тактику: блокировали трамваи, двигавшиеся по Невскому, и пассажиры, вынужденные пробираться дальше пешком, сливались с толпой, увеличивая ее численность, затрудняя наведение порядка. В отношении к общему населению Петрограда, которое выросло за годы войны, из-за беженства, до более 2-х миллионов, даже 100.000 демонстрантов представляли 5% - остальные жители столицы, в т.ч. "простой народ", (95%) в беспорядках не участвовали.
Демонстрации скоро перестали быть мирными - революционерам надо было пролить кровь. Начались убийства городовых (их на языке тогдашних блатных симптоматически обзывали "фараонами" - "угнетателями"). Охотились на офицеров. В Кронштадте и в военных казармах начали убивать начальство. Всякая революция является актом гражданской войны - это аксиома. Гражданская война в России началась не в 1918-м, а в феврале 1917-го, на площадях и мостовых Петрограда.
В столичный мятеж включилось два решающих фактора: Государственная Дума и размещенные в зимних казармах столицы учебные батальоны новобранцев некоторых гвардейских полков, предназначавшиеся для весеннего наступления.
Всех солдат в Петрограде тогда было около 200.000 тысяч; из этого числа всего 5% (10.000) приняли участие в беспорядках, открыв стрельбу по городовым и казакам, пытавшимся обуздать бунтовавшую толпу. Подразделения мятежных новобранцев только по названиям принадлежали к славным полкам русской гвардии - они распустились в большом городе, потеряли дисциплину и больше всего боялись отправки на фронт.
Государственная Дума, заседавшая в Таврическом дворце, многие годы в лице своих ведущих партий вела борьбу за власть против правительства. В 1917 г. истекал срок полномочий тогдашнего состава депутатов, а всем теперь известно, с каким неудовольствием народные "избранники" оставляют свои нагретые кресла в парламентах. Мятеж дал повод требовать снова от царя "ответственного министерства" (т.е. кабинета, назначаемого не главой государства, как например в США, но партией, контролирующей нижнюю палату парламента, как в Англии). Самозванно возник "Временный комитет Государственной Думы". От имени этого комитета, предположительно во имя спасения России и трона, пустили в страну и на фронт известие, что в столице "революция", запретили выступления в поддержку правительства (только недавно обнаруженная архивная тайна) и в раздутой пропаганде лживо представили столичный, местный мятеж как "общенародную революцию" (остальные части огромной страны оставались спокойными).
Государь, отбывший незадолго до начала бунта в Ставку, в Могилев, приказом уполномочил военного министра и генерал-губернатора Петрограда подавить мятеж, но к тому времени уже не имелось возможностей это сделать сравнительно безболезненно, да и появление "второго правительства" в лице комитета Государственной Думы пошатнуло необходимое для порядка единовластие. Была даже предпринята отправка верных присяге частей с фронта, для восстановления порядка в Петрограде, но она кем-то странно тормозилась. Тогда Император решил вернуться в столицу, но давно охваченное революционерами руководство профсоюза железнодорожников (ВИКЖель) приказало своим членам остановить царский поезд (первый акт государственной измены) - поезд царя блокировали около Пскова (комендант города - ген. Бонч-Бруевич, будущий учредитель ОСоАвиаХима, а его брат - "правая рука" германского агента Ленина по организации партии).
Под Псковом был расположен штаб Северного фронта, командующий которого, ген. Рузский, совершил второй акт государственной измены: он приказал, чтобы только через его руки шли все телеграммы к Императору о от него. После этого, Глава Государства Российского, Верховный Главнокомандующий оказался фактически изолированным - т.е. под вежливым, но безусловным арестом. Требовать от него какого либо дальнейшего сопротивления после этого момента просто несерьезно. Однако, наш "безвольный" Император долго оказывал моральное сопротивление вымогательствам, сначала "ответственного министерства", а потом уже и просто собственному отречению от престола, акта чисто юридического, т.к. к тому времени, власть фактически силой перешла к мятежникам, теперь уже по всем правилам игры себя объявившим вождями (самозванными!) "революции" - да еще "бескровной" (смерти офицеров и городовых - не в счет для этих людей - так было, так будет всегда).
Высшее командование, в странном ослеплении, из верности трону (!), стало просить у Государя отречения - тем самым совершая третий акт государственной измены.
В последней попытке сохранить хотя бы правовой строй и армию, Государь принес себя в жертву за Россию (не в смысле самолюбия, а буквально, ведь трагические судьбы Карла I английского и Людовика XVI французского были ему известны). Он утвердил, одним из своих последних официальных актов, правительство предложенное "комитетом" Думы, и подписал отречение в пользу брата, в.к. Михаила Александровича. На последнего оказали давление думцы, в лице Родзянко и Гучкова, и великий князь отрекся в свою очередь, в пользу "Учредительного Собрания" - так слепая амбиция политиков, во время трудной и опасной войны, собиралась "учреждать" новый российский порядок.
В своем дневнике Император записал в те дни свой грустный приговор забывшей совесть и Бога России: "кругом измена, трусость и обман". Социал-демократическое Временное Правительство запретило объявлять последний приказ Императора Русской Армии, а сам Государь, по прибытии домой, в Царское Село, был с Семьей арестован прославленным боевым генералом, Л.Г.Корниловым, по распоряжению Керенского. Над Зимним Дворцом уже тогда, и не большевиками, был поднят красный флаг, символ кровопролития и гражданской войны, будущее знамя СССР.
Обсуждая эти печальные события, существует мода обвинять власть, интеллигенцию, "аристократию", генералов, и даже самого Государя (!) в том, что Россия потеряла себя в страшную для судьбы Отечества минуту. Не интеллигенция, и не "аристократия" стреляли по городовым и блокировали царский поезд под Псковом. Не генералы бросали офицеров в топки кораблей и паровозов. В России 1917 г., кто был активным участником бунта, а кто с пассивностью перед лицом угрожающего державе зла, молчаливо прятался, пытаясь "переждать", и тем предавал Отечество. У многих затмение совести длилось недолго: началась затяжная, неравная борьба русского народа с апокалиптическим зверем, им самим безумно выпущенным из бездны. Борьба, по сути, продолжается до наших дней, ибо это - движение за восстановление национальной русской державы, и каждый русский человек, где бы он ни находился - участник этого Движения, если борется за свободу и единство своего народа и своего русского Отечества.
Владимир Беляев (Сан-Франциско)
• Рубрика • 